В некотором царстве, в некотором государстве жил-был мужик, такой плутоватый, что Боже упаси! Стибрил где-то сотню рублев и убежал из своей деревни. Шел-шел и выпросился переночевать у попа:
— Ступай, — говорит поп, — ты у нас места не пролежишь.
Пришел мужик, разделся и лег на лавке. Вздумалось ему пересчитать деньги, вынул и давай считать. Поп увидал, что мужик считает деньги — а на это они чутки — и думает:
— Ишь, ходит оборванцем, а денег какая пропасть. Дай-ко напою его пьяным да и оберу.
Вот поп немного погодя подошел к мужику и говорит:
— Пойдем, свет, к нам ужинать.
Мужик обрадовался:
— Спасибо, батюшка!
Сели ужинать; поп поставил вина и давай его наливать: так поштует — просто отдыха не дает. Мужик напился пьян и свалился на пол, поп сейчас вытащил у него из кармана деньги, припрятал к себе, а мужика уложил на лавку.
Наутро проспался мужик, глядь, а в кармане пусто; смекнул в чем дело, да что возьмешь: коли просить на попа — так станут спрашивать: откуда деньги взял и сам откуль пришел; еще беды наживешь. Так мужик и ушел, таскался кое-где месяц, другой и третий, а там и думает себе:
— Чай поп теперь меня позабыл; оденусь-ка так, чтобы не признал меня, да пойду к нему за старое отплатить.
Пришел к попу в избу; а попа на ту пору дома не случилось, одна попадья сидела.
— Пусти, матушка, переночевать к себе.
— Пожалуй, иди.
Он вошел в избу и уселся на лавке.
— Как зовут, свет? Откуда идешь?
— Какофием, матушка, иду издалеча на богомолье.
На столе у попа лежала книга. Вот мужик взял, переворачивает листы да губами бормочет, будто читает, а потом как заплачет. Попадья и спрашивает:
— О чем, свет, плачешь?
— Как мне не плакать? В Святом-то писании писано, что кому за какие грехи будет, а мы грешные столько творим нечестивого, что не ведаю, матушка, как еще Бог грехам-то терпит?
— А ты, свет, научен грамоте?
— Как же, матушка, насчет этого дела я не обижен от Бога.
— А петь по-дьячковски умеешь?
— Умею, матушка, умею. С малых лет учился: весь церковный устав знаю.
— А у нас, свет, дьячка нету; уехал отца хоронить; не поможешь ли батьке завтра обедню отслужить?
— Хорошо, матушка! Отчего не помочь?
Приехал поп, попадья ему все рассказала. Поп тому и рад, угостил мужика как можно лучше. Наутро пришел с мужиком в церковь и начал служить обедню. Только мужик стоит на крылосе и молчит себе. Поп закричал на него:
— Что же ты стоишь молча, а не поешь?
А мужик ему:
— Пожалуй, я и сяду, коли стоять не велишь.
И сел… Поп опять кричит:
— Что же ты сидишь, а не поешь?
— Пожалуй, я и лягу.
И развалился на полу. Поп подошел и выкурил его из церкви, а сам остался обедню доканчивать. Мужик пришел к попу на двор. Попадья спрашивает:
— Что, отслужили обедню?
— Отслужили, матушка!
— А где же батька?
— Он в церкви остался: надо хоронить покойника. А меня послал к тебе взять новый тулуп, сукном крытый, да бобровую шапку, идти далеко, дак он хочет потеплей одеться.
Попадья пошла за тулупом и шапкою. А мужик зашел в избу, снял свою шапку, … в нее и положил на лавку, а сам взял поповский тулуп с бобровою шапкою и драла.
Поп отслужил обедню и приходит домой. Попадья увидала, что он в старом тулупе, и спрашивает:
— Где ж новый тулуп-то?
— Какой?
Ну тут рассказали друг дружке про мужика и узнали, что мужик-то их обманул. Поп сгоряча схватил шапку, надел на голову и побежал по деревне искать мужика, а из шапки так и плывет по роже: весь обгадился. Подбежал к одной избе и спрашивает хозяина:
— Не видал ли Какофья?
— Вижу, батюшка, каков ты! Хорош!
Кого ни спросит — все ему одно отвечают.
— Какие дураки, — говорит поп, — им одно толкуешь, а они тебе другое!
Бегал, бегал, всю деревню обегал, а толку не добился.
— Ну, думает, что с воза упало, то пропало.
.. Тем сказка и кончилась.
