В некотором царстве, не в нашем государстве, жил купец богатый; у него двое детей, сын и дочь. И померли отец с матерью. Братец и говорит сестрице:
— Пойдем, сестрица, с этого города вон; вот я займусь в лавочке — будем торговать, тебе найму фатерку — будешь жить.
Ну, вот они пошли в другую губерню. Пришли в другую губерню. Вот брат определился, нанял лавочку с красным товаром. Вздумалось братцу жениться; вот он женился, взял таку себе жену — волшебницу. Собирался брат в лавочку торговать и приказывает сестрице:
— Смотри, сестрица, в доме.
Жене ненавистно стало, что он приказывает сестре. Только она фтрафила — как мужу возвратиться, взяла перебила всю мебель и ожидает мужа. Она встречает его и говорит:
— Вот какая у тебя сестра, перебила у нас в кладовой всю мебель!
— Что же, это наживное дело, — отвечает муж.
Вот на другой день отправляется в лавку, прощается с женою и сестрой и приказыват сестре:
— Смотри, сестрица, пожалуйста, в доме как можно лучше.
Вот жена это узнала время, в какое быть мужу, входит в конюшню и мужниному любимому коню голову снесла саблей. Стоит на крыльце и ждет его.
— Вот, — говорит, — какая сестра твоя! Любимому коню твоему, — говорит, — голову снесла!
— Эх, собачье собакам есть, — отвечает муж.
На третий день опять идет муж в лавки, прощается и говорит сестре:
— Смотри, пожалуйста , за хозяйкой, чтоб она сама над собой что не сделала али над младенцем, паче чаяния она родит.
Она как родила младенца, взяла и голову срубила. Сидит и плачет над младенцем. Вот приходит это муж.
— Вот какая твоя сестрица! Не успела я родить младенца, она взяла и саблей ему голову снесла.
Вот муж ничего не сказал, залился слезми и пошел от них прочь.
Приходит ночь. В самую полночь он подымается и говорит:
— Сестрица милая! Собирайся, поедем мы с тобой к обедне.
Она и говорит:
— Братец родимый! Нынче, кажется, праздника никакого нет.
— Нет, сестрица, есть праздник, поедем.
— Еще рано, — говорит, — нам ехать, братец!
— Нет, ваше (дело) девичье, скоро ли, — говорит, — вы уберетесь!
Сестрица милая стала убираться; убирается — не убирается она, руки у ней всё отваливаются. Подходит братец и говорит:
— Ну, проворней, сестрица, одевайся.
— Вот, — говорит, — еще рано, братец!
— Нет, сестрица, не рано — время.
Собралась сестрица. Сели и поехали к обедне. Ехали долго ли, не мало; подъезжают к лесу. Сестра говорит:
— Что это за лес?
Он отвечает:
— Это ограда вокруг церкви.
Вот за кустик зацепились дрожечки. Братец говорит:
— Встань, сестрица, отцепи дрожечки.
— Ах, братец мой милый, я не могу, я платье замараю.
— Я, сестрица, тебе новое платье куплю, лучше этого.
Вот она встала с дрожек, стала отцепливать, братец ей по локоть ручки отрубил, сам вдарил по лошади и уехал от нее.
Осталась сестрица, залилась слезьми и пошла по лесу. Вот она сколько ни шла, долго ли, коротко ли ходила по лесу, вся ощипалась, а следу не найдет, как выйти из лесу. Вот тропиночка вышла и вывела ее из лесу уже через несколько годов. Вышла она с эстого лесу, и приходит в купеческий город, и подходит к богатищему купцу под окна милостину просить. У этого купца сын был, единый, как глаз во лбу, и влюбился он в нищенку. Говорит:
— Папенька с маменькой, жените мене.
— На кого же тебе женить?
— На этой нищенке.
— Ах, друг мой, разве в городе у купцов нет дочерей хороших?
— Да жените; ежели вы мене не жените, я что-нибудь, — говорит, — над собой сделаю.
Вот им это обидно, что один сын, как глаз во лбу; собрали всех купцов, все священство и спрашивают: что присудят, женить ли на нищенке или нет? Вот священники сказали:
— Стало, его судьба такая, что его бог благословляет на нищенке жениться.
Вот он с нею пожил год и другой и отправляется в другую губерню, где ее брат, значит, сидит в лавочке. Вот он прощается и просит:
— Папенька с маменькой! Не оставьте вы мою жену: не равно она родит, вы пишите ко мне тот раз и тот час.
Как уехал сын, так чрез два ли, три ли месяца жена его родила: по локти в золоте, по бокам часты звезды, во лбу светел месяц, против сердца красно солнце. Как отец с матерью обрадовались, так тотчас сыну своему любимому письмо стали писать. Посылают старичка с запиской с эстою поскоряючи. А невестка уж, значит, узнала об этом, зазывает старичка:
— Поди, батюшка, сюда, отдохни.
— Нет, мне некогда, на скорую руку посылают.
— Да поди, батюшка, отдохни, пообедаешь.
Вот посадила его обедать, а сумочку его унесла, вынула записочку, прочитала, изорвала ее на мелкие клочьи и написала другую, что твоя, говорит, жена родила — половина собачьего, половина ведмежачьего; прижила в лесу с зверями. Приходит старичок к купеческому сыну, подает записку; он прочитал да слезьми и залился. Написал письмо, что до мово приезду не трогать; сам приеду и узнаю, какой младенец народился. Вот потом эта волшебница опять зазывает старичка:
— Поди посиди, отдохни, — говорит. Вот он зашел, она кой-как опять заговорила его, вытащила у него записку, прочитала, изорвала и написала, что как записка на двор, так чтоб ее со двора согнать. Принес старик эту записку; прочитали и огорчились отец и мать.
— Что ж это, — говорят, — он нас в изъян ввел? Женили мы его, стало, ему жена не надобна стала!
Жаль им не так жену, как жаль младенца. Взяли благословили ее и младенца, привязали младенца к ее грудям и отпустили со двора.
Вот она пошла, залилась горькими слезьми, шла долго ли, коротко ли — все чистое поле, нет ни лесу, ни деревни нигде. Подходит она к лощине, и так ей напиться захотелось. Глянула в правую сторону — стоит колодезь. Вот ей напиться-то хочется, а наклониться боится, чтоб не уронить ребенка. Вот поглазилось ей, что будто бы вода ближе стала. Она наклонилась, ребенок и выпал и упал в колодезь. И ходит она вокруг колодезя и плачет, как младенца достать из воды? Подходит старичок и говорит:
— Что ты, раба, плачешь?
— Как мне не плакать! Я наклонилась к колодцу воды напиться, младенец мой упал в воду.
— Поди нагнись, возьми его.
— Нет, батюшка, у меня рук нет — одни локоточки.
— Да поди нагнись, возьми ребенка!
Вот она подошла к колодезю, стала протягивать руки, ей господь и пожаловал — очутились целые руки. Она нагнулась, достала ребенка и стала богу молиться на все четыре стороны.
Помолилась богу, пошла и пришла ко двору, где ее брат и муж, и просится ночевать. Вот муж говорит:
— Брат, пусти нищенку; нищенки умеют и сказки, и присказки, и правды умеют сказывать.
Вот невестка говорит:
— У нас негде ночевать, тесно.
— Нет, брат, пусти, пожаласта; смерть люблю, как нищенки сказывают сказки и присказки.
Вот пустили ее. Она и села на печку с младенцем своим. Муж и говорит:
— Ну, душенька, скажи-ка нам сказочку… ну, хоть какую сторьицу скажи.
Она и говорит:
— Сказки я не умею сказывать и присказки, а умею правду сказывать. Слушайте, — говорит, — господа, как я вам буду правду сказывать, — и начала рассказывать:
— В некотором царстве, не в нашем государстве, жил купец богатый; у него двое детей, сын и дочь. И померли отец с матерью. Братец и говорит сестрице: пойдем, сестрица, с эстого города. И пришли они в другую губерню. Брат определился, нанял лавочку с красным товаром. Вот вздумалось ему жениться; он женился — взял себе жену волшебницу…
Тут невестка заворчала:
— Вот пошла вякать, б…. этакая!
А муж говорит:
— Сказывай, сказывай, матушка; смерть люблю такие стории!
— Вот, — говорит нищенка, — собирается брат в лавочку торговать и приказывает сестрице: смотри, сестрица, в доме! Жена обижается, что он всё сестре приказывает; вот она по злости всю небель переколотила…
И как она все рассказала, как он ее к обедне повез, ручки отрезал, как она родила, как невестка заманула старичка, — невестка наизнова кричит:
— Вот начала чепуху городить!
Муж говорит:
— Брат, вели своей жене замолчать; ведь стория-то славная!
Вот она досказала, как муж писал, чтоб оставить робенка до приезда, а невестка ворчит:
— Вот чушь какую порет!
Вот она досказала, как она пришла к дому этому; а невестка заворчала:
— Вот, б…., начала орать!
Муж говорит:
— Брат, вели ей замолчать; что она все перебивает?
Вот досказала, как ее пустили в избу и как начала она им правды сказывать… Тут она указывает на них и говорит:
— Вот мой муж, вот мой брат, а это моя невестка!
Тут муж вскочил к ней на печку и говорит:
— Ну, мой друг, покажи же мне младенца, правду ли писали отец и мать.
Взяли робеночка, развили — так всю комнату и осветило!
— Вот правда-истина, что не сказки-то говорила; вот моя жена, вот мой сын — по локти в золоте, по бокам часты звезды, во лбу светел месяц, а против сердца красно солнце!
Вот брат взял из конюшни самую что ни лучшую кобылицу, привязал к хвосту жену свою и пустил ее по чисту полю. Потель она ее мыкала, покель принесла одну косу ее, а самоё растрепала по полю. Тогда запрягли тройку лошадей и поехали домой к отцу, к матери; стали жить да поживать, добра наживать; я там была и мед-вино пила, по усам текло и в рот не попало.
