Жил купец пребогатый; у него одна дочь была хороша-расхороша! Развозит этот купец товар по разным губерниям, и приехал он в некое царство к царю, привез красный товар и стал ему отдавать. Изымел с ним царь таково слово:
— Что, — говорит, — я по себе невесты не найду?
Вот купец и стал говорить этому царю:
— У меня есть дочка хороша; так хороша, что человек ни вздумает, то она узнает!
То царь часа часовать не стал, написал письмо и скричал своим господам жандармам:
— Ступайте вы к этому купцу и отдайте это письмо купеческой дочери! — а в письме написано:
— Убирайся венчаться.
Взяла купеческая дочь это письмо на руки, залилась слезами и стала убираться, и служанка с нею; и никто эту служанку не разгадает с купеческой дочерью: потому не разгадает, что обе на одно лицо. Вот убрались они в одинакое платье и едут к царю венчаться. Досадно стало этой служанке; сейчас и говорит:
— Пойдем, по острову погуляем!
Пошли по острову; усыпила служанка купеческую дочь сонным зельем, вырезала у ней глаза и положила в карманчик. Потом приходит к жандармам и говорит:
— Господа жандармы! Уходилась на море моя служанка.
А они в ответ:
— Нам лишь бы ты была жива, а эта крестьянка вовсе не нужна!
Приехали к царю; сейчас стали венчаться и начали жить. Вот царь сам себе думает:
— Должно быть, купец меня обманул! Это не купеческая дочь. Отчего она так нехороша умом-разумом? Вовсе ничего не умеет делать!
Живет он с нею; а эта купеческая дочь опомнилась от болезни, что ей служанка-то причинила: ничего она не видит, а только слышит. И слышит она, что стерегет старичок скотину; стала ему говорить:
— Где ты, дедушка, находишься?
— Я живу в избушке.
— Прими и меня с собою.
Старичок принял ее. Она и говорит:
— Дедушка, отгони скотину-то!
Он ее послушал — отогнал скотину. И посылает она этого старика в лавку:
— Возьми ты бархату и шелку в долг.
Старик пошел. Из богатых никто не дал в долг, а дали ему из бедной лавки. Принес он слепенькой бархату и шелку. Она ему говорит:
— Дедушка, ложись спать и ухом не веди; а мне что день, что ночь — все равно!
И стала из бархату и шелку царскую корону шить; вышила такую хорошую корону, что глядеть — не наглядишься.
Поутру рано будит слепенькая старика и говорит:
— Поди, отнеси к царю; ничего не проси, а проси только глаз; и что над тобой ни будут там делать, — ничего не бойся!
Вот он пришел во дворец, принес корону. Тут все над этой короной сдивовались и стали у него торговать; а старичок стал у них просить глаз. Сейчас донесли царю, что он глаз просит. Царь вышел, обрадовался короне и начал торговать ее, а тот и с него глаз просит. Ну, царь заругался и хотел уж его в острог сажать. Только что царь ни говорит, а он свое дело правит. Царь скричал своим жандармам:
— Подите, у пленного солдата вырежьте глаз!
А жена его, царица, сейчас выскочила, вынимает глаз и дает его царю. Царь очень обрадовался:
— Ах, как ты меня выручила, царевнушка! — и отдал старику этот глаз.
Старик взял и пошел со дворца; пришел в свою избушку. Слепая спрашивает:
— Взял ли ты, дедушка, мой глазок?
Он говорит:
— Взял.
Вот она приняла у него, вышла на зорю, поплевала на глазок, приставила — и стала видеть.
Посылает она старичка опять в лавки, дала ему денег, велела долг отдать за шелк и за бархат и еще приказала взять бархату и золота. Взял он у бедного купца и принес купеческой дочери и бархату и золота. Вот она села шить другую корону, сшила и посылает старичка к этому же царю, а сама приказывает:
— Ничего не бери, только глаз проси; а станут тебя спрашивать, где ты взял, — скажи: мне бог дал!
Пришел старик во дворец; там все сдивовались; первая корона была хороша, а эта еще лучше. И говорит царь:
— Что ни давать, а купить надо!
— Дай мне глаз, — просит старик. Царь сейчас посылает вырезать глаз у пленного, а супруга царева тут же и вынимает другой глазок. Царь очень обрадовался, благодарит ее:
— Ах, как ты меня, матушка, выручила этим глазком!
Спрашивает царь старичка:
— Где ты, старичок, берешь эти короны?
— Мне бог дал! — сказал ему старик и пошел со дворца. Приходит в избушку, отдает глазок слепенькой. Она вышла опять на зорю, поплевала глазок, приставила его — и стала видеть обоими глазами. Ночь спала в избушке, а то вдруг очутилась в стеклянном дому, и завела она гулянья.
Едет царь посмотреть, что такое за диво, кто такой построил эти хоромы? Въехал во двор, и так она ему рада, сейчас его принимает и за столик сажает. Попировал там, уезжает и зовет ее к себе в гости. Вернулся к себе в дом и сказывает своей царице:
— Ах, матушка, какой в этом месте дом и какая в нем девица! Кто что ни вздумает, то она узнает!
Царица догадалась и говорит сама себе:
— Это, верно, она, которой я глаза вырезала!
Вот царь опять едет к ней в гости, а царице очень досадно. Приехал царь, попировал и зовет ее в гости. Она стала убираться и говорит старичку:
— Прощай! Вот тебе сундук денег: до дна его не добирай — всегда будет полон. Ляжешь ты спать в этом стеклянном дому, а встанешь в избушке своей. Вот я в гости поеду; меня вживе не будет — убьют и в мелкие части изрубят; ты встань поутру, сделай гробок, собери мои кусочки и похорони.
Старичок заплакал об ней. Тем же часом жандармы приехали, посадили ее и повезли. Привозят ее в гости, а царица на нее и не смотрит — сейчас застрелила бы ее.
Вот и вышла царица на двор и говорит жандармам:
— Как вы эту девку домой повезете, так тут же иссеките ее в мясные части и выньте у ней сердце да привезите ко мне!
Повезли они купеческу дочь домой и разговаривают с ней быстро; а она уж знает, что они хочут делать, и говорит им:
— Секите ж меня скорее!
Они иссекли ее, вынули у ней сердце, а самою в назём закопали и приехали во дворец. Царица вышла, взяла сердце, скатала его в яйцо и положила в карман. Старичок спал в стеклянном дому, а встал в избушке и залился слезами. Плакал-плакал, а дело надо исполнить. Сделал гроб и пошел искать ее; нашел в навозе, разрыл, собрал все части, положил их в гроб и похоронил у себя.
А царь не знает никакого дела, едет к купеческой дочери в гости. Приехал на то место — нет ни дома, нет ни девицы, а только где она схоронена, там над ней сад вырос. Вернулся во дворец и стал царице рассказывать:
— Ездил-ездил, не нашел ни дома, ни девицы, а только один сад!
Вот царица услыхала об этом; вышла на двор и говорит жандармам:
— Ступайте вы, посеките на том месте сад!
Приехали они к саду и стали его сечь, а он весь окаменел. Не терпится царю — хочется сад посмотреть; вот и едет глядеть его. Приехал в сад и увидал в нем мальчика — и какой хорошенький мальчик!
— Верно, — думает — господа гуляли да потеряли.
Взял его во дворец, привез в свои палаты и говорит царице:
— Смотри, матушка, не расквили его.
А мальчик на то время так раскричался, что ничем его и не забавят: и так и сяк, а он знай кричит! Царица вынула из карманчика яичко, скатанное из сердца, и дала ему; он и перестал кричать, зачал бегать по комнатам.
— Ах, матушка, — говорит царь царице, — как ты его утешила!
Мальчик побег на двор, а царь за ним; он на улицу — и царь на улицу, он в поля — и царь в поля, он в сад — и царь в сад. Увидал там этот царь девицу и очень обрадовался. Девица и говорит ему:
— Я твоя невеста, купеческая дочь, а царица твоя — моя служанка
Вот и приехали они во дворец. Царица упала ей в ноги:
— Прости меня!
— А ты меня не прощала: один раз глаза вырезала, а в другой велела в мелкие части рассечь!
Царь и говорит:
— Жандармы! Вырежьте же теперь и царице глаза и пустите ее в поля.
Вырезали ей глаза, привязали к коням и пустили в поля. Размыкали ее кони по чистому полю. А царь с младой царицею стали жить да поживать, добра наживать. Царь ею завсегда любовался и в золоте водил.
