Подчас находит нас судьбина
На том пути,
Где от нее мы думали уйти.
Один Отец имел лишь Сына,
И больше никого.
Он так любил Сынка, что о судьбе его
У прорицателей расспрашивать принялся.
Один предрек, чтобы Отец старался
Хранить дитя, особенно от львов,
Лет так до двадцати примерно.
Отец, чтоб выполнить веленье старика,
Задумал охранять любимого Сынка:
Был строгий дан приказ (и соблюдался верно),
Чтоб Сын не выходил и за порог дворца,
Но мог в покоях он с подростками друзьями
Резвиться и болтать. И целыми он днями
Гулял и бегал без конца.
Но вот и те года настали,
Когда юнцам охота так люба.
Ему в невыгодных рассказах описали
Охотников. Увы! Слова, совет, мольба
Не могут изменить характера нисколько.
Отважный юноша лишь только
Почувствовал в груди горячку этих лет,
Охотой бредить стал, тоскуя в заключеньи.
Препятствие растет, и с ним растет стремленье.
Он знал, чем вызван был мучительный запрет.
И так как в комнате, богатой и чудесной,
Висело множество картин,
И холст, под кистию прелестной,
Охоты представлял, с пейзажами долин,
С зверями на долине,
С бегущими людьми,
То Сын, увидев льва нежданно на картине:
«А, вот чудовище! — вскричал в сердцах. — Пойми,
Из-за тебя томлюсь в неволе заключенья!..»
В неукротимой жажде мщенья,
Бросается перед холстом,
По неповинному бьет зверю кулаком.
Но под картиною случился гвоздь: жестоко
Он ранит юношу, вонзившися глубоко.
И милый юноша, кого
И Эскулапова рука не исцелила,
Стал жертвою забот, хранящих жизнь его.
Предосторожность и Эсхила
Когда-то погубила:
Так, прорицатель некий, говорят,
Грозил, что здание его собой задавит.
Эсхил покинул град,
Вдали среди полей, под небом ложе ставит.
Орел по воздуху там черепаху нес,
И вот над лысою Эсхила головою,
Что маленькой ему казалася скалою
От вылезших волос,
Добычу уронил, разбить ее стремяся,
И жизнь несчастного Эсхила порвалася.
Отсюда вывод мой таков:
Искусство видеть даль невидимых годов,
Коли оно и справедливо,
Всегда заставит вас впадать
В беду, которой вы стремились избежать.
Но утверждаю я: искусство это лживо.
Природа не связала, нет!
Себя иль нас всех предопределеньем
Всей жизни, с помощью планет:
Все управляется стеченьем
Мест, времени и лиц
Не от предвиденья каких-то небылиц!
Вот под одной звездой два человека:
И тот пастух, и этот царь живут.
Царь держит скипетр, палку — тот.
Звезда Юпитера судила так от века.
А что — Юпитер сам? Материя и — в ней
Отсутствует сознанье.
С чего же вдруг его влиянье
Различно действует на этих двух людей?
И как проникнуть все воздушное пространство?
Марс, Солнце, пустоту безмерную пройти?
Единый атом вас собьет всегда с пути…
Как предусмотрит все провидцев шарлатанство?
Вот нынешняя роль Европы: ведь теперь
И не было б ее, явись лишь предсказанье.
Что ж прежде ничего никто не молвил? Верь,
Никто предвидеть был и сам не в состояньи.
Огромность времени, стремленье быстрых дней,
Изменчивость людских страстей
Позволят ли кому при слабости убогой
За шагом шаг в поступках нас следить?
А это все судьбу способно изменить.
Течение ее нейдет одной дорогой;
Не может ведь, как мы, все тот же путь держать.
Но как по писаному тщатся прочитать
Провидцы-чудаки судьбы людской стремленье.
Не следует вниманья обращать
На два рассказанные мною приключенья.
Любимый слишком Сын или Эсхил для нас
Не доказательства: все лживы предреченья;
Предскажут, может быть, из тысячи лишь раз
И то случайно, без сомненья.
