Страница 7 из 8
Глава XVIII. ЧУДЕСНЫЕ ПРИКЛЮЧЕНИЯ КОРОБКИ КАРАНДАШЕЙ
Так, дверь за дверью, таяла наша колонна. Целые вагоны Голубой Стрелы уже остались без пассажиров. Оставшиеся бродили по вагонам, к большому неудовольствию Начальника Поезда, который хотел заставить их уважать железнодорожные правила.
– Пассажиры не должны переходить из вагона в вагон, – говорил он. – Не высовывайтесь из вагонов: это опасно! У кого билет третьего класса, тот не имеет права даже появляться в первом, иначе я оштрафую его.
Но все его усилия ни к чему не приводили. Пассажиры были беспокойные и напоминали детей, возвращавшихся из лагерей домой.
На каждой остановке кто-нибудь сходил, прощался с остальными, и поезд отправлялся дальше.
Я не могу рассказать вам историю всех пассажиров Голубой Стрелы, потому что сам всего не знаю. Знаю, например, что части «Конструктора», которые уцелели после крушения моста через лужу (вы помните?), собрались под командование Главного Инженера и в одно мгновение построили ветряную мельницу на подушке у мальчика, к которому они попали. Мальчик проснулся, стал крутить рукоятку, и крылья мельницы завертелись в воздухе, ожидая, когда какой-нибудь Дон-Кихот набросится на них.
Мотоциклисту надоел его мотоцикл, и он решил остановиться: он выбрал дом маленького механика и передал список с адресами Машинисту Голубой Стрелы, который отныне мог вести поезд в свое удовольствие, а не тащиться еле-еле за собачьим хвостом или же в облаке синего дыма из выхлопной трубы мотоцикла.
Индейцы и ковбои с трудом поспевали за Голубой Стрелой. Паровоз не устает никогда, но кони время от времени должны отдыхать. Лошади индейцев еще могли скакать по снегу, но лошади ковбоев сдали.
И вот караван прибыл к дому, где окна вместо стекол были затянуты обрывками газет и журналов, на картинках которых красовались ковбои и индейцы.
Наши герои почувствовали себя дома. Они расседлали лошадей и расположились лагерем на соломенном тюфяке, лежащем на полу, где, обнявшись, спали два мальчика, немножко чумазые, но с симпатичными и даже во сне веселыми лицами.
Они не зажгли походных огней, чтобы не поджечь тюфяк, но натянули свои палатки, привязали лошадей и преспокойно расположились спать. Только Серебряное Перо не заснул. Великие индейские вожди никогда не спят. Днем и ночью они курят свои трубки и думают. А о чем думают – неизвестно, потому что говорят они мало, из десяти мыслей расскажут кое-что об одной, а остальные девять остаются в секрете. Поэтому они становятся такими мудрыми. Есть индейская пословица, которая гласит: «Тот, кто молчит, знает в два раза больше, чем болтун».
В поезде остались только Начальник Станции, Начальник Поезда, Машинист и Карандаши, которые вылезли из коробки, и каждый занял себе отдельное купе. Таким образом, они не мешали друг другу, потому что, как вы знаете, у Карандашей очень длинные ноги и они любят простор.
В списке адресов теперь было только два имени: Франко и Роберто.
У дома Франко слезли Карандаши, на долю которых, надо вам признаться, выпали самые комические приключения. Франко не спал: он растянулся в своей кроватке и, положив руки под голову, смотрел, как Карандаши один за другим пролезали в замочную скважину и с легким стуком падали на пол.
– Привет! – весело сказал Франко.
– Привет! – моментально ответили Карандаши.
А Желтый, который любил смеяться по любому поводу, сразу же добавил:
– Почему ты не спишь? Это неправильно! В новогоднюю ночь дети должны спать.
– Я это знаю, но…
– Правда, мы добрались до тебя сами, а не на метле Феи, но это не оправдание. Ты ничего не должен знать об этом.
– Но я…
Голубой прервал Желтого, который хотел было продолжать свою проповедь, и заметил:
– Но, в конце концов, что за беда, что он не спит? Это даже лучше: мы можем сразу же подружиться.
– Я тоже такого мнения, – пропищал Красный, который был самый веселый из всех.
– Что касается меня, то я согласен с Желтым, – сказал Зеленый, – тем более что он мой двоюродный брат.
Ах да, я же вам еще не рассказал историю этого родства. Это довольно сложная история. Зеленый был двоюродным братом Желтого и Голубого, Оранжевый – двоюродным братом Желтого и Красного, Лиловый – Красного и Голубого, и, кроме того, между ними было еще множество родственных связей, сложных, как и все родства на этой земле.
– Ну, хватит! – примирительно воскликнул Франко. – Вижу, что вы начинаете ссориться. А я-то думал, что цвета всегда живут в мире между собой.
– Ты ошибаешься, – изрек Желтый. – Разве ты никогда не слышал о контрастах в цветах? Однако ты еще не объяснил нам, почему ты не спишь.
– Просто потому, что сон никак не приходит.
– Это признак того, что ты был плохим мальчиком. Не могут спать только те дети, у которых совесть нечиста.
– Совесть у меня чиста, но пуст желудок, потому что мне нечего было есть на ужин.
– Видите! – торжествующе воскликнул Голубой, – я сразу же сказал, что он хороший мальчик.
– Наоборот, – возразил Зеленый, – раз его оставили без ужина, значит, он плохой мальчик.
– Нет, – объявил Франко, – это значит, что у нас в буфете пусто. Мама поскорее уложила меня спать, надеясь, что сон прогонит голод, а получилось наоборот: голод прогнал сон. Но я не жалуюсь: мне так интересно было видеть, как вы пролезали в замочную скважину. Вы знаете, я до сих пор еще ни разу не получал подарка от Феи. А вы для меня самый лучший подарок, который я только мог получить. Представьте себе, я хочу стать художником.
Франко говорил так ласково, что Карандаши, подпрыгивая, приблизились к нему, довольные, что они пришлись по душе мальчику. Для типов вроде Желтого и Зеленого достаточно одного доброго слова, и они сразу же прекращают ссориться и становятся очень хорошими.
– Если хочешь стать художником, – сказал Коричневый, самый спокойный из всех цветов, – я советую тебе рисовать сцены из деревенской жизни. Можешь для этого использовать меня.
– А для меня все равно из какой жизни, – произнес Голубой, – на любой картине всегда найдется место для кусочка неба.
– Ребята! – воскликнул Красный, которому всегда хотелось предложить что-нибудь новое. – Зачем терять время на болтовню? У меня появилась идея.
– Слушаем!
– Раз уж Франко не спит, давайте развлекать его. Нарисуем для него что-нибудь?
– Чудесно! Что за хорошая мысль! – обрадовался Франко. – Посмотрите на столе: там должно лежать несколько листов чистой бумаги. Конечно, это не чудесные белые листы из альбома – в эту бумагу лавочник заворачивал кофе, но я собираю ее для рисования.
– Начну я, – торжественно произнес Черный.
Он положил листок бумаги на ночной столик, стоявший рядом с кроватью Франке, и запрыгал по листу. На бумаге появился ствол и ветви дерева.
Франко захлопал в ладоши, но Желтый наморщил нос (я не знаю точно, где у карандаша находится нос, но подтверждаю тот факт, что Желтый наморщил нос).
– Этот рисунок не по сезону, – сказал он, – всем известно, что зимой на ветвях нет листьев. В лучшем случае сохраняется несколько желтых листьев…
– А ты забыл про сосны и ели, которые никогда не теряют листву?
– У меня есть еще одна замечательная идея, – объявил Голубой.
Он взял листок, начертил на нем причудливую линию, и через несколько минут чудесная Голубая Корова, вежливо мыча и позвякивая висевшим на шее голубым колокольчиком, поднялась с листа и застучала копытцами по столику.
– Замечательно! – воскликнул Франко. – Если бы я тоже мог рисовать живые вещи. Мои рисунки остаются на бумаге и никогда не сходят с нее.
– Мууу! – жалобно замычала Голубая Корова.
– Может быть, у нее накопилось много молока? – сказал Франко. – Когда коровы жалуются, их обязательно нужно доить. Но я не умею.
На помощь пришел Коричневый, который был деревенским цветом и умел доить коров. Молоко Голубой Коровы было чудесного голубого цвета.
– Такого молока я никогда не видел, – засмеялся Франко.
– Это Голубой виноват, – ответил Желтый. – Он все хотел сделать сам. Все ведь знают, что молоко бывает желтое.
– Желтое! Что ты там рассказываешь?
– Ах, довольно спорить, – сказал Красный, – теперь моя очередь.
И он со скоростью балерины запрыгал по листу бумаги, распространяя вокруг невероятное веселье. Еще ничего не было готово, но можно было поручиться, что рисунок получится очень смешной.
– Готово! – прыснув со смеху, объявил Красный.
Знаете, что он нарисовал? Человечка, который какимто чудом не рассыпался, хотя и был весь сделан из отдельных кусков. Руки не соединялись с плечами, ноги с туловищем, нос с лицом, а голова с шеей.
– Да здравствует Человечек из кусочков! – закричал Франко.
Человек попытался подняться с листа и сразу же потерял одну ногу.
Он нагнулся и с большим трудом поставил ее на место, но тут же у него отскочила рука.
– Я потерял руку! Где моя рука?
Он опустился на колени в поисках, а голова тем временем скатилась с его плеч, как мячик. Голова катилась по полу, но не переставала кричать и жаловаться.
– На помощь! На помощь! Я не виноват, зачем вы хотите отрубить мне голову?
У Франко от смеха на глазах выступили слезы.
– Не бойся! – ободрял он, стараясь сложить кусочки вместе. – Ну, вот, теперь все в порядке, покажи, как ты умеешь ходить.
Это легко было сказать, но нелегко выполнить. Человечек из кусочков не успел сделать и двух шагов, как потерял половину левой и правую руку. Бедняжка зашатался и рухнул на землю.
Каждый из Карандашей что-то рисовал. Фигурки, как только их кончали рисовать, поднимались с бумаги и с любопытством оглядывались по сторонам. Голубой нарисовал лодочку с моряком. Моряк принял молоко Голубой Коровы за море и принялся плавать в нем.
Внезапно послышался чей-то голосок:
– Эй! Эй вы!
– Кто это? – спросил Желтый, который знал все обязанности, включая обязанности часового.
– Э-э-э, не поднимай такой шум, дружище! Я бедная голодная Мышь и думаю, что кому-то из вас придется пожертвовать собой, чтобы я могла поужинать. Мне всегда нравились карандаши, простые или цветные – все равно.
Карандаши поспешно столпились около Франко, который поднял руку, чтобы защитить их.
– Синьора Мышь, если вы думаете утолить голод за счет моих друзей, то предупреждаю вас, вы ошиблись адресом.
– В этом доме невозможно жить, – проворчала Мышь, оскалив зубы. – Нет ни корки сыра, ни яйца, ни бутылки масла, чтобы я могла окунуть хвост и облизать его, ни мешка с мукой или зерном, чтобы я могла прогрызть его. За последнюю неделю я потеряла половину веса.
– Мне очень жаль, – ответил Франко, – но я тоже лег спать без ужина, и это не в первый раз. Ничем не могу помочь тебе: мои Карандаши не для твоих зубов.
– Прикажи им, пусть они хоть нарисуют для меня чтонибудь съедобное! – взмолилась Мышь. – Я видела, какие они чудесные мастера.
– Против этого я ничего не имею.
– Об этом позабочусь я, – предложил Желтый.
И в одно мгновение он нарисовал ломтик сыра с дырочками и слезою, который вызвал бы аппетит даже у индийского факира.
– Большое спасибо! – воскликнула Мышь, облизывая усы.
Никто даже не успел заметить, как сыр исчез в ее пасти.
– Чудо что за аппетит, – сказал Красный. – Но подожди, сейчас я тебя накормлю.
Он взял чистый лист и нарисовал на нем круг.
– Это, наверно, голландский сыр, – сказала Мышь. – Однажды я наелась его вволю. У него была такая же красная корочка.
– Подожди, я еще не закончил.
Красный нарисовал рядом с первым кругом кружок поменьше и некоторое время выводил какие-то странные палочки и закорючки.
– Странно, – заметила Мышь, – никогда не видела голландского сыра с такими большими дырками. Над этим сыром, наверно, потрудилась целая мышиная семья. А теперь отойдите, пожалуйста, в сторону.
– И-и, какая спешка, – усмехнулся Красный, – да я еще только начал. Я хочу приготовить такое блюдо, что ты запомнишь его на всю жизнь.
И, продолжая рисовать, приделал к своей странной фигуре какое-то подобие хвоста, которое Мышь приняла за сосиску.
– Сосиска? Это неплохая идея. Даже не помню, когда я ела ее в последний раз. А может быть, и совсем не ела, а просто представляю ее себе по рассказам моего отца, который жил в лавке одного колбасника. Но теперь отойдите, пожалуйста, в сторону и позвольте мне отведать этот чудесный сыр, а то как бы мне не захлебнуться слюной.
– Одну минуточку, – сказал Красный и коснулся листа бумаги.
Мышь беспокойно смотрела на ожившую фигуру, которая лениво поднималась с бумаги.
– Но ведь это… Что за шутки?.. Ай, на помощь! Мама!
И Мышь бросилась прочь с такой быстротой, что потеряла хвост. Красный весело рассмеялся. Что же он нарисовал? Огромного Кота, друзья мои. Красного Кота, который облизал усы и сразу же принялся точить когти. К счастью для Мыши, Кот был немного ленив и слишком долго раскачивался, иначе не сдобровать бы ей.
Кот нежно замурлыкал и стал тереться о руку Франко, чтобы тот приласкал его.
Для Франко это была незабываемая ночь. Карандаши по очереди показывали ему свое искусство. Например, они нарисовали столько флажков, что разукрасили комнату, как в день национального праздника.
Они нарисовали трехцветный флаг, красный флаг, немного поспорили, потому что каждый хотел, чтобы его флаг был самый лучший, потом помирились, и все вместе нарисовали шестицветный флаг.
– Ну вот, на флаге есть цвет каждого из нас: никому не обидно. Теперь-то уж мы не будем ссориться.
Затем Черного осенила блестящая идея, так не соответствующая его отнюдь не блестящему виду. Но так уж случилось, и я должен рассказать вам об этом.
Черный нарисовал телефон, маленький, как игрушечный, но совсем настоящий: с трубкой, с диском для номеров, с проводами и со звонком, который сразу же зазвонил.
– Отвечай скорее, – сказал Черный.
– Но я не знаю, как это делать, я никогда в жизни не разговаривал по телефону, – ответил Франко.
– Смелее, ты должен сказать «алло» и слушать.
Франко взял трубку, приложил ее к уху и сказал:
– Алло!
– Алло! – ответил бас, выходящий, казалось, из глубокого подземелья. – Кто говорит?
– Я, Франко. А вы кто?
– Я телефонный Маг. Могу сделать так, что ты будешь говорить с кем угодно.
– Так поздно? В это время люди спят, и, если я разбужу их, чтобы только поболтать, кто знает, какие проклятия ПОСЫПАЮТСЯ на мою голову.
– Не все спят, Франко. Вот ты, например, не спишь…
– Но я не сплю, потому что не поужинал.
– Думаешь, ты один такой? Вот поговори-ка…
– Алло! – произнес дрожащий голос.
– Кто говорит? Я, Франко.
– Доброй ночи, Франко. А я старушка, живу на последнем этаже.
– А почему ты не спишь, бабушка?
– Мальчик мой, старики спят мало. Кроме того, сказать тебе по правде, пошла я сегодня посмотреть, нет ли у меня в шкафу чего-нибудь съедобного… Ты же знаешь, у стариков мало денег…
– Нашли вы что-нибудь?
– Что ты! Там лежала когда-то корочка сыра, но ее, очевидно, съел кот. Мне ничего не оставалось делать, как снова лечь в постель.
– А если вы не заснете?
– Что же делать!.. У меня есть о чем подумать. Я вспоминаю о моих сыновьях, которые бродят по миру в поисках работы. Может быть, кто-нибудь разбогатеет или же заработает столько, что сможет прислать мне много денег… Не так ли?
– От всей души желаю вам этого, бабушка.
– Спасибо, Франко! Спокойной ночи!
– Спокойной ночи, бабушка!
Франко положил трубку, но сейчас же раздался звонок.
– Алло! Ну как, поговорил?
Это звонил телефонный Маг.
– Да. Мне так жаль эту бедную старушку!
– Поговори сейчас еще с одним человеком.
– Алло! Кто говорит?
– Франко.
– А, Франко! Я не знаю тебя, но это неважно. Я все равно не сплю.
– У вас какая-нибудь неприятность?
– Нет, никаких неприятностей. Я студент, и мне некогда огорчаться, мне нужно учить уроки.
– Значит, вы не спите, потому что занимаетесь?
– Сказать тебе по правде, я не занимался. Открытая книга лежит передо мной на подушке, но я даже не различаю слов, они прыгают у меня перед глазами, как балерины. Это все ужин виноват.
– Вы неважно поели.
– Я совсем не ел. Пять минут тому назад я встал и пошел в столовую к моей хозяйке. Ты лучше не говори мне, что красть плохо, я это сам знаю. Но мне так хотелось хоть что-нибудь пожевать: кусок хлеба, яблоко – что угодно. Свет в кухне я не зажигал, чтобы не разбудить хозяйку, тем более что я на память знаю, где мебель стоит. На цыпочках я подошел к буфету, открыл дверцу, осторожно, чтобы ничего не опрокинуть, протянул руку… Палец попал во что-то мягкое. Что это такое? На ощупь мне показалось, что это мармелад. Я сунул палец в рот. Знаешь, что это было? Томат, томат из помидоров. Я съел полбанки этого томата и сейчас умираю от жажды.
– Я не люблю томат из помидоров, – сказал Франко.
– Дорогой дружище, я сам его не люблю! Меня просто тошнит от томата! Но ведь больше ничего не было. А теперь до свидания. Звони мне завтра ночью, если не будешь спать. Мы поболтаем немножко.
Франко еще некоторое время говорил по телефону. Сколько людей не могло спать! Больные, которым даже ночью боль не давала отдохнуть. Мальчики вроде него, которые легли спать без ужина. Старики, которых одолевали грустные мысли, а всем известно, что грустные мысли прогоняют сон. Были еще люди, которые работали по ночам: рабочие у доменных печей и на электростанциях, ночные сторожа, пекари, пекущие хлеб ночью, чтобы он был свежим к утру.
«А ведь ночью город кажется вымершим», – думал Франко.
Карандаши прицепились к телефонному проводу, чтобы подслушать разговоры, но вскоре утомились и заснули.
Франко осторожно, боясь разбудить, собрал их в коробку, закрыл ее и положил под подушку, чтобы коробку не отыскала Мышь, если она отважится выйти из своей норы.
Нарисованные Карандашами фигурки одна за другой вернулись на свои листы, и в комнате стало тихо. Франко выключил свет и некоторое время лежал с открытыми глазами. Он ничего не видел, но ему казалось, что комната полна народу. Здесь были все те, с кем он разговаривал по телефону, и они пришли, думал Франко, чтобы составить ему компанию.
Наконец, он заснул и спал спокойно до самого утра.
Его мама встала пораньше, чтобы приготовить на кухне ячменный кофе (настоящий кофе стоит так дорого!). Она прошла через комнату Франко и увидела на столике листы бумаги с чудесными рисунками. Мама нежно посмотрела на сына и улыбнулась.
«Мой мальчик станет художником, – подумала она про себя. – Пойду на любые жертвы, лишь бы он у меня учился. Грех погибнуть такому таланту!»
Она ласково провела рукой по взлохмаченным волосам сына, который шевельнулся во сне, и прошла на кухню.
Мне жаль, что я не могу рассказать вам историю Франко. Будет ли он художником, или ему придется делать работу, которая ему не нравится, лишь бы только зарабатывать себе на жизнь?
Кто знает!.. Не все делают то, что хотят. Я знал одного дворника, который хотел стать музыкантом.
– Мне так хотелось бы научиться играть на скрипке, – рассказывал он мне. – А на самом деле вот какой инструмент приходится держать в руках…
И он показал мне свою метлу.
Пожелаем счастья и успехов Франко и проследим за приключениями Голубой Стрелы.
Глава XIX. БУДКА N 27
Голубая Стрела мчалась сквозь тьму по последнему адресу. Машинист, Начальник Поезда и Начальник Станции собрались на паровозе. Все вагоны поезда были пусты.
Снег наконец перестал. Холодный ветер разогнал облака, и на огромном небе, как в черном зеркале, засверкали звезды.
Но блеск их становился все более тусклым: близился рассвет. Первые трамваи уже вышли из парка и медленно двинулись по покрытым снегом рельсам. Машинисту приходилось внимательно смотреть по сторонам, чтобы какоенибудь из огромных чудовищ не раздавило поезд.
– Самая безопасная дорога, – сказал Начальник Поезда, – это тротуар.
– Но это будет нарушением правил, – возразил Начальник Станции. – Никогда ни один уважающий себя паровоз не поднимется на тротуар.
– Мы можем ехать между двумя рельсами, – сказал Машинист. – Я высчитал, что трамвай пройдет над нами и не заденет нас.
Трамвай проходил над Голубой Стрелой, даже не касаясь ее. Трем железнодорожникам вагоны казались огромными грохочущими тоннелями, которые двигались. Сначала экипаж Голубой Стрелы немножко волновался, но затем все привыкли и успокоились.
Дом Роберто, последнего мальчика, который остался без подарков, находился за городом, в поле. Так, по крайней мере, было написано в списке. А сейчас посмотрим, правду ли говорит список.
Машинист, Начальник Поезда и Начальник Станции не поверили своим глазам. Список привел их прямехонько к настоящей железной дороге.
В окошке маленькой будки горел свет. Обходчик не спал. Он выходил к каждому проходящему поезду, сигналил ему, покачивая своим фонарем, потом отряхивал от снега ноги и скрывался в будке. Перед будкой, вправо и влево, как две стальные змеи вытянулись бесконечные рельсы.
Что это были за рельсы! Железнодорожники Голубой Стрелы даже во сне таких не видали. А поезда? Земля начинала дрожать, когда их еще не было видно. Потом, как ураган, нарастал, приближался страшный грохот, приходилось затыкать уши, чтобы не оглохнуть. Три наших маленьких железнодорожника боялись за свои головы, которые, казалось, готовы были лопнуть от шума.
И вот появлялся поезд, огромный, как город на колесах. Вагоны были величиной с дом, с сотнями освещенных окошек. Когда поезд проходил, три наших героя долго не могли прийти в себя. Хотя они плотно закрывали уши, грохот наполнял их головы и не хотел выходить оттуда. Им приходилось трясти головой и совать палец в уши, как делают пловцы, когда хотят, чтобы из ушей вытекла вода. И тогда они снова могли слышать.
– Что вы скажете?! – воскликнул Начальник Поезда, глаза которого сверкали от страха и восторга. – Вот это поезд!
– Да! – кричал Машинист. – Никогда в жизни не видел такой красоты!
– Ребята, нам подвезло! – кричал в свою очередь Начальник Станции. – Роберто, наверно, сын стрелочника. Мы будем жить здесь и ежедневно видеть сотни поездов!
– Ну что ж, войдем? – спросил Машинист, приготовившись запустить мотор.
– Давайте немного подождем, – предложил Начальник Станции. – Может быть, пройдет еще один поезд.
Недалеко от будки возвышался плетень. Они укрыли за ним Голубую Стрелу, а сами присели на ветку какого-то кустарника в ожидании проходящего поезда.
Не прошло и нескольких минут, как волной пронесся глухой шум, загрохотал сильнее грома и вдруг так же внезапно смолк.
– Это не поезд! – воскликнул Начальник Станции.
Дверь будки отворилась, на пороге появился обходчик. Он поднял фонарь на уровень лица и огляделся. Похоже было, что он чем-то встревожен.
– Роберто! – позвал он. – Роберто!
В окошке показалось заспанное лицо мальчугана.
– Одевайся скорее, наверно, что-то случилось. Это, может быть, обвал или оползень.
– Иду! – поспешно ответил мальчик.
Окно затворилось с сухим стуком. Через мгновение появился Роберто. Он одевался на ходу. В его руке раскачивался такой же фонарь, как у отца.
– Возьми один из флажков, – приказал отец, – и пойди осмотри рельсы слева, а я погляжу с другой стороны. Если заметишь что-нибудь на рельсах, беги скорее ко мне. Осталось десять минут до прихода скорого.
Отец побежал направо. Роберто схватил красный флажок, стоявший у двери, и побежал в противоположную сторону. Ноги его по колено проваливались в снег, но он не замечал этого.
– Скорее, скорее! – шептал мальчик. – Через десять минут пройдет скорый. Вдруг произойдет крушение?
Через сотню метров он наткнулся на огромную кучу снега и камней, рухнувших с холма на рельсы. Если поезд наткнется на обвал, непременно произойдет крушение. Роберто почувствовал, как у него задрожали ноги. Ведь ему было всего одиннадцать лет. Ему показалось, что он слышит вдали шум приближающегося поезда. Он представил себе, как стальное чудовище наткнется на эти камни и вагоны полетят кувырком; ему казалось, что он уже слышит стоны раненых из-под дымящихся обломков вагонов.
Роберто вздрогнул, повернулся и побежал к будке, бессвязно выкрикивая какие-то слова. Вдруг он поскользнулся и упал в снег, быстро вскочил, снова упал и сильно ударился коленом об рельс. Он попытался подняться, но не смог.
Тогда мальчик изо всех сил принялся звать отца. Но отец не слышал его: с той стороны с нарастающим грохотом приближался скорый.
Силы покинули Роберто. Поезд мчался уже в двухстах метрах от него. Он поднялся из последних сил и, стиснув зубы от нестерпимой боли, отчаянно замахал красным флажком, который не выронил при падении.
– Стой! Стой! – кричал он.
Грохот поезда заглушал его голос. Паровоз мчался вперед на полной скорости, его сверкающие фары надвигались все ближе и ближе. Вот он уже в ста метрах от Роберто, в пятидесяти…
Внезапно заскрипели тормоза, поезд резко замедлил ход и остановился в двух шагах от Роберто.
Машинист соскочил с паровоза и бросился навстречу мальчику.
– В чем дело? Что случилось?
– Обвал, – прошептал Робертом – там обвал… – И потерял сознание. Ему казалось, что он погрузился в мягкий снег, который был почему-то мокрым и горячим. Больше он ничего не слышал
Через некоторое время мальчик очнулся в своей кроватке.
– Обвал, – прошептал он, – обвал…
– Тише, тише, – ласково прошептал незнакомый голос. – Опасности нет.
Роберто с трудом открыл глаза.
Комната была полна народу. Какой-то синьор в золотых очках склонился над ним и щупал пульс. Это был доктор, ехавший в скором поезде, его позвали на помощь мальчику.
– Папа, – едва слышно прошептал Роберто.
– Я здесь, мой мальчик.
Собравшиеся в комнате люди, затаив дыхание, следили за мальчиком. Когда он очнулся, все облегченно вздохнули и разом заговорили.
– Какой молодец, – говорили они, – ты спас жизнь сотням людей.
– Если бы не ты, весь состав полетел бы под откос. Ты храбрый мальчуган, – гладя Роберто по голове, произнес какой-то железнодорожник.
Это был Начальник Поезда. Роберто улыбнулся ему, но сразу же поморщился: он почувствовал резкую боль в коленке.
– Тебе больно? – спросил доктор. – Ничего, все быстро заживет. А если бы ты потерял сознание минутой раньше, произошло бы крушение. Ты крепкий храбрый мальчуган.
Роберто больше не чувствовал боли, так ему было приятно это слышать.
Через два часа путь расчистили, и поезд отправился дальше.
Роберто и его отец остались одни.
И только тогда они заметили, что в комнате находится еще кто-то. Кто-то или что-то? Это была Голубая Стрела, которая в царившей суматохе незаметно пробралась в комнату. Экипаж Голубой Стрелы с волнением следил за всем случившимся. Они заняли свои места, серьезные и молчаливые, как и подобает настоящим железнодорожникам, но сердца их были полны нежности и любви к мальчику, спасшему поезд.
– Посмотри! – воскликнул отец. – Что это?
– Это электрический поезд, папа! Электрический поезд! Какой он чудесный! Я не говорил тебе, но мне так хотелось иметь его. Посмотри, какой он красивый. А на платформах нагружены рельсы… Могу спорить, что, если проложить их, они опояшут всю комнату!
– Но это не я купил его, – смущенно сказал отец, – я вижу этот поезд впервые в жизни…
Роберто недоверчиво посмотрел на него.
– Ладно, папа, не разыгрывай меня… Ты хотел подарить мне его утром на Новый год, но я встал раньше и увидел его. Правда? Так ведь?
– Нет, нет, маленький, уверяю тебя, что ты ошибаешься. Знаешь, что мне пришло в голову: наверно, ктонибудь из пассажиров скорого поезда вез его в подарок своим детям и решил его оставить тебе, потому что ты уже сделал самый лучший подарок его ребятам: спас жизнь их папы. Конечно, это так и было. Видишь, какой прекрасный поезд? Я никогда не смог бы купить тебе такой…
Роберто улыбнулся.
– Пусть будет так, – сказал он. – Предположим, что этот поезд оставил мне какой-то синьор, ехавший на скором.
Машинист, Начальник Поезда и Начальник Станции Голубой Стрелы слышали весь этот разговор и знали, что в действительности было совсем не так. Но они скорее дали бы отрезать себе язык, чем открыли бы свою тайну. У каждого есть своя гордость, не так ли? А впрочем, разве кто-нибудь слышал, чтобы Машинист, Начальник Поезда и Начальник Станции игрушечного поезда могли разговаривать? Одно дело – в сказках, и совсем другое – в настоящей жизни. Голубая Стрела еще несколько страниц назад находилась в сказке. Сейчас же она вошла в настоящий дом, где настоящий мальчик совершил настоящий подвиг. Три маленьких игрушечных железнодорожника теперь знают, что недаром проделали они такой путь и приехали к Роберто, в маленькую будку около самой линии железной дороги. Ручаюсь, что, если бы им пришлось повторить весь этот путь и пережить снова все их опасные приключения, они не колебались бы ни минуты.
Роберто нежно погладил замечательную игрушку, и ему показалось, что она дрожит у него под рукой, но потом он подумал: «Какой я глупый! Это дрожит моя рука».
Глава XX. ФРАНЧЕСКО ЕДЕТ В КОЛЯСКЕ
Где же мы оставили других героев нашей истории?
Кнопка, бедный, верный щенок, все еще лежал на пороге пустого дома, откуда исчез Франческо. Было холодно, хотя снег уже перестал падать. Хвост у Кнопки замерз и стал как сосулька, но он не уходил со своего поста.
А Франческо? Франческо все еще сидел на скамейке в коридоре полицейского участка.
Неважная подушка – кирпичная стена! Но Франческо все-таки уснул, да так крепко, что ничего не видел во сне.
Бедная старушка Фея все еще разносила подарки. Руки у нее замерзли, но она не могла, конечно, оставить свою работу. Старая служанка была с ней: в полночь Фея на минутку вернулась домой выпить чашку кофе и нашла там верную Терезу.
Кто знает, может быть, мы еще встретимся с ними, прежде чем кончится наша история. А сейчас давайте отыщем ночного сторожа. Того самого сторожа, который подобрал и починил Канарейку.
Клетка с Канарейкой висела на руле его велосипеда, и, когда ему нужно было поворачивать, вместо резкого звонка раздавалась нежная трель Канарейки. Но вот сторож остановился и прислонил велосипед к стене магазинчика Феи, а сам стал ходить взад-вперед, топая ногами, чтобы согреться. Нам ничего не остается делать, как влезть в его голову и посмотреть, что он думает.
«Надеюсь, что синьора скоро придет, – думал ночной сторож, – а то у меня отмерзнут ноги».
Итак, ночной сторож ожидал Фею. Может быть, он хотел вернуть ей Канарейку? Нет, нет, дело касалось не Канарейки, а Франческо.
Видите ли, ночной сторож был знаком с Франческо. Много раз он встречал его, когда мальчик возвращался со своей работы из кинотеатра, и немного провожал его домой.
– Почему ты не едешь на трамвае? – спрашивал ночной сторож.
– Потому, что это очень дорого, – отвечал Франческо.
– Да-а, – соглашался сторож, почесывая затылок.
– Мне нужно приносить домой все деньги, которые я зарабатываю. Их и так очень мало…
– Да-а, – бормотал ночной сторож. – Невесело работать в твои годы, не так ли?
– Я не жалуюсь, – отвечал Франческо, – я даже доволен этим. Ведь я уже работаю, как большой. Правда, у меня нет времени поиграть, да и игрушек у меня нет и никогда не было…
– Конечно, – говорил ночной сторож, – конечно.
Мальчик болтал, мужчина слушал. Он любил этого мальчика, который уже работал, как взрослый, и один ночью ходил пешком через весь город, зажав в кулачке свой жалкий заработок.
Ночной сторож видел, как арестовали воров, и, к своему удивлению, увидел среди них Франческо, на которого тоже надели наручники и, как преступника, отвезли в полицию.
«Я не верю этому, – сразу же подумал ночной сторож, – этот мальчик не может быть вором. Я знаю его, как своего сына».
Он побежал в полицию, но его выгнали оттуда.
– Думай о своей работе, – сказали ему полицейские, – а о ворах позаботимся мы. Иди-ка лучше сторожить, не то, пока ты болтаешь тут, воры успеют ограбить все магазины города. Этот мальчик твой родственник?
– Нет, он мне не родственник, но…
– Тогда не мешай. Мы сами разберемся. Знаем мы этих воришек!
Огорченный ночной сторож вернулся к своей работе. Внезапно ему пришла в голову мысль, что в этом деле может помочь хозяйка магазина.
«Синьора, – скажет он ей, – в полиции меня не хотят слушать. В самую новогоднюю ночь бедного мальчика бросили в тюрьму как вора. Почему бы вам не пойти вместе со мной в полицию и не освободить его? Достаточно будет, если вы скажете, что ничего не украдено, что знаете этого мальчика. Сделайте что-нибудь для него. Может быть, с вами полиция согласится».
Погруженный в свои мысли, сторож не заметил Феи и ее служанки, которые верхом на метле свернули в ворота и через окошко проникли в магазин. На мгновение из-под шторы показался свет, и сторож понял, что внутри кто-то есть.
Он подошел поближе и постучал.
– Кто там? – спросил голос служанки. – Что вы хотите в такое время?
– Я ночной сторож, мне нужно поговорить с вами по неотложному делу.
– Сейчас мы ложимся спать. Приходите попозже.
– Но я вам говорю, что дело срочное.
– Когда хочется спать, самое срочное дело – это лечь в кровать.
Послышался другой голос – голос Феи, который что-то спрашивал.
– Ничего, синьора баронесса, это всего-навсего сторож.
«Наверно, это хозяйка», – подумал сторож и позвал:
– Синьора баронесса! Синьора баронесса!
Услышав слово «баронесса». Фея смягчилась.
– Одну минутку! Сейчас я прикажу поднять штору. Входите, пожалуйста. Чем я могу быть вам полезна?
В двух словах сторож рассказал ей о случившемся. Фея без труда вспомнила Франческо.
– Я помню этого мальчика, – сказала она. – Он бедняк и, к сожалению, не числится в списках моих клиентов. Я никогда не могла ничего подарить ему. И мне было очень жаль мальчика, уверяю вас. Мне хотелось бы, чтобы все дети были довольны. Я очень устала, но я пойду с вами в полицию. Вы довольны?
Через десять минут Фея и ночной сторож предстали перед дежурным полицейским.
– Мы хотим поговорить с начальником, – сказала Фея.
– В такое время? Да вы еще не проснулись, что ли? Начальник придет в девять часов.
– Позовите его сейчас же!
– Позвать его? Да вы с ума сошли!
Фея разошлась:
– Я сошла с ума? Думай, что говоришь! К твоему сведению, я почти баронесса. И если ты немедленно не вызовешь начальника, будешь раскаиваться в этом всю свою жизнь!
Словом, она совсем запугала дежурного. Бедняга вызвал начальника, бросая грозные взгляды на сторожа, который исподтишка потирал руки от удовольствия.
Приехал заспанный начальник. Фея и его отругала.
Что за темперамент, друзья мои! Эта сердитая старушка умела держать людей в руках!
– Хорош начальник! Почему вы позволяете держать целую ночь под арестом бедного мальчика?
– Но я никого не держу. Он остался здесь в ожидании допроса.
– А, так?! Ну что ж, допрашивайте его. И быстрее, у меня дома уже вскипел кофе.
Полицейский разбудил Франческо. Мальчик едва стоял на ногах от усталости. Холодок пробежал по его спине, когда он узнал Фею.
Конечно, она пришла обвинять его! Ведь она столько раз видела его у своего магазина. Может быть, Фея думает, что это он подготовил налет на ее магазин.
– Синьора, я ничего не взял, – прошептал мальчик, – это я поднял тревогу и позвал полицейских.
– Именно так и было, – энергично сказала Фея, – а теперь, когда все выяснилось, пойдем.
– Минутку, – всполошился начальник, – откуда вы знаете, что дело было именно так? Этот мальчик мог солгать! Мы захватили его в компании двух опасных воров.
– Солгать? Неужели я стала так стара, что не могу понять, когда мальчик врет, а когда говорит правду? Этот мальчик спас мой магазин, а вы посадили его в тюрьму, вместо того чтобы наградить. Где же справедливость? Но я сама позабочусь о том, чтобы отблагодарить его. Пойдем!
Начальник развел руками. С этой грозной старушкой ничего нельзя было сделать. Она взяла Франческо за руку, бросила сердитый взгляд на полицейских и направилась к двери. Часовые отдали ей честь, как генералу, и уверяю вас, что в этот момент походка Феи была более величественна, чем походка самых великих генералов истории.
Ночной сторож от радости не рассчитал разбега и, вместо того чтобы прыгнуть в седло велосипеда, перемахнул через него и свалился в снег.
– Не ушиблись? – спросила Фея.
– Чепуха, я чертовски рад за мальчика! – ответил сторож.
Он дружески попрощался с Франческо, поцеловал ручку Фее и удалился.
– Симпатичный парень, – заметила Фея, смотря на руку, которую он поцеловал. – Знает, как вести себя с настоящей синьорой.
Другой рукой она держала вспотевшую от волнения руку Франческо.
Фея была не такая уж плохая: это она освободила его, а сейчас держала за руку и вела по темному городу, как старая храбрая бабушка.
Служанка не поверила своим глазам, когда увидела их обоих. Она сразу же приготовила третью чашку кофе и вынула из шкафа стеклянную вазу со старыми засохшими пирожными. Пирожные были крепкие, как цемент, но зубы Франческо были еще крепче; он жевал до тех пор, пока ваза не опустела.
– Смотрю я, как ты перемалываешь эти пирожные, и завидую. Мне бы такие крепкие зубы, – проговорила Фея.
Франческо, улыбаясь, смотрел на нее. Потом он встал:
– Мне нужно вернуться домой, а то мама уже, наверно, беспокоится.
Фея почесала за ухом.
– Я хотела подарить тебе что-нибудь, – сказала она. – Но в эту ночь я опустошила весь магазин, в нем остались одни только мыши. Я знаю, тебе нравится этот чудесный электрический поезд Голубая Стрела, но я не знаю, куда он делся.
– Неважно, – улыбаясь, ответил Франческо. – Тем более что у меня даже нет времени играть. Вы же знаете, мне приходится работать. В полдень я продаю газеты, а вечером продаю карамели в кинотеатре.
– Послушай, – сказала вдруг Фея, которую осенила какая-то идея. – Я уже давно собираюсь взять себе в магазин приказчика. Он должен содержать в порядке игрушки, следить за почтой, подсчитывать выручку. По правде сказать, я стала хуже видеть и уже не могу работать так, как раньше. Хочешь быть моим приказчиком?
Франческо затаил дыхание от радости.
– Быть приказчиком Феи! – воскликнул он.
– Приказчиком магазина, конечно. Не думай, что я пошлю тебя разносить на метле подарки клиентам.
Франческо осмотрелся вокруг. Каким красивым казался ему сейчас магазин, пусть даже с пустой витриной и со шкафами, заваленными бумагой!
– На этой работе не обморозишь руки, – весело проговорил он, показывая распухшие от мороза пальцы. – А газеты я лучше буду читать, чем продавать.
– Значит, договорились, – сказала Фея. – Завтра приступишь к работе.
Франческо поблагодарил и попрощался с ней. Он вежливо раскланялся и со служанкой, которая немножко ревновала его к хозяйке. Но она не могла долго злиться на мальчика, который так доверчиво смотрел на нее, и улыбнулась ему на прощание.
– Подожди-ка, – сказала Фея. – Я вызову тебе коляску. Теперь ты у меня на службе, и я не хочу, чтобы ты простудился.
Коляску! До этого дня Франческо несколько раз ездил на коляске, прицепившись сзади, где обычно шалуны прячутся от кучера и его кнута. Теперь же он забрался на кожаное сиденье, кучер покрыл ему ноги чудесным желтым ковриком, влез на козлы и щелкнул кнутом.
Лошадь тронулась мелкой рысцой.
«Как жаль, что никого нет на улице, – думал Франческо, глядя на небо, которое только еще начинало чутьчуть светлеть. – Никто не увидит меня в коляске. Но когда я приеду домой, то, прежде чем слезть, позову маму. Она и братья подбегут к окну, и в это время я сойду с коляски. Вот вытаращат они глаза!»
Его веки становились все тяжелее и тяжелее. Потом они сомкнулись, и он крепко заснул, убаюканный мягким покачиванием коляски, плавно катившейся по снегу.
