Страница 2 из 2
Июль
БЕЛЫЙ ГРИБ
Бывает так, раззаришься на большие белые, и почудится — там где-то далеко стоит великан, как пень. Вот такой огромный блестит в росе, что и не верится. Нет! Скорее напротив, слишком верится, а только боишься обмануться, и страхуешь себя, и говоришь себе:
— Да это же не гриб, это просто пень!
«Милый мой, — говорит лукавый голос, — если ты уверен, что это пень, то зачем же идти тебе в ту сторону?»
— Далеко ли идти, — отвечаешь ему. — Мне все равно туда надо.
Так идешь туда и уже не смотришь по сторонам куда-нибудь на сыроежки, стараешься даже и совсем забыть. Но тут, видите ли, бывает с грибами подвох: показался гриб, а отвлекся зачем-нибудь в сторону, глянул оттуда — и нет ничего! А бывает и так, что совсем пропадет — ищешь, ищешь, ходишь кругом, топчешь траву, шевелишь кусты, папоротники — нет и нет.
«Смотри, уйдет!» — шепчет лукавый голос.
— А пусть уходит, — отвечаешь лукавому. — Я за грибами, а не за пнями хожу. — И чик! ножом сыроежку розовую по белой ножке.
«Да ну же, — говорит лукавый, — не будь малодушным, решайся и кончай: гляди правде в лицо».
— Вот это так! — отвечаешь лукавому, — давно бы так говорил. — И поднимаешь глаза…
Сколько ищешь в жизни напрасно чего-то, столько ждешь, и является совсем не то, чего желаешь. Но когда идешь в лес за грибами, то находишь именно то, чего желал, а если найдешь гриб белый, то он всегда бывает лучше того, что себе представлял, и жадными глазами впиваешься в него, стараясь выпить навсегда из него прелесть, и не выпьешь: новый гриб в следующий раз является опять таким, будто его никогда не видал.
МАТЕРИНСКИЕ ГОЛОСА
Мать-дроздиха трещала, мать-соловьиха пищала жалобно, мать-глухариха ко-ко-кала.
ЛИПЫ ЦВЕТУТ
Липы цветут, и пахнет липовым медом. Между липами в луче солнца стоит в воздухе на своих крылышках та знакомая с детства золотистая мушка. Найдешь ее, пройдешь, оглянешься — стоит в воздухе на прежнем месте.
Так этот вопрос и остается без ответа, и мушка забылась. А вот теперь опять вспомнилась, и ответ пришел в голову такой: всем бескрылым летать хочется, а у кого есть крылья, то, наверное, в праздник, когда липы цветут, хорошо и постоять.
МУЗЫКА
Торжественный день вышел из густого тумана полным тишины и блеска орошенных туманом листьев, — летняя полнота природы.
Сегодня лучезарным утром в темном лесу была великая тишина, я почувствовал ее, углубился в себя, и когда из себя выглянул, то увидел, что в сиянии между деревьями вниз падают с веток светлые капли ночного дождя и от капель внизу дрожат крылья папоротников.
Так в тишине углубляешься и видишь все из себя, как в окошко, и совершенно свободно. А когда ветер, то всегда не сам, а кто-то мне нашептывает, наговаривает, трубит, воет. И если бы не знать, что это все ветер делает, то так бы думал, что не я тут, а кто-то другой пришел.
Но бывает, совсем тихий ветер неслышно играет листьями и ветвями деревьев. Тогда мне кажется, что я глухой и не слышу музыки от прикосновения невидимого существа к листьям. Я смотрю в это время на колебания листьев и веток и догадываюсь о музыке. Больше! — мне представляется тогда, что и мы, как листики: трепещем, и бьемся, и рвемся глухие, без понимания исходящей от нас музыки.
ПОСЛЕ ГРОЗЫ
Утро, как счастье, пришло.
После грозы и дождя все дорожки в лесу, доступные солнечным лучам, курились.
Даже в темном ельнике лучи, пробиваясь сквозь полог косыми столбами, падали внутрь леса, и там в этих столбах показывалось наряженное, как к Новому году, деревце, сверкающее огнями всех цветов.
ЛЕТАЮЩИЕ ЦВЕТЫ
Над цветущим картофелем всегда летают белые бабочки, как будто некоторые цветы довольно нацвелись, им захотелось полетать, и это теперь не бабочки, а тоже цветки летают над цветами картофеля.
Август
КОНЕЦ ЛЕТА
Ласточки, молодые и старые, табунками кружатся над водой, и смелые из них на мгновение задерживают полет, касаются воды и на ней оставляют кружок.
Я сел у реки и вошел в тишину.
БОЛЬШАЯ МЕДВЕДИЦА
Ночью, вероятно, было прохладно, и окна отпотели, а звезды, если через отпотевшие стекла смотреть, — вспухли. И как раз против моего окна расположилась Большая Медведица. Не знаю, чем это объясняется, но Большую Медведицу начинаешь замечать почему-то с осени.
ОСЕННЕЕ
Начали слегка днем протапливать печи. Сегодня сквозь запотелые окна утром яркое солнце, и роса сплошная блестит не алмазными каплями, а прямо всем лопухом или всей грядкой свеклы.
На небе с утра барашки белые, кудрявые на голубом поле, и по радио обещают, что этот день пройдет без дождя. Сколько же сухих дней должно пройти, чтобы потребитель природы не ругал бы природу за дождливое лето?
Сентябрь
ПОСЛЕДНЕЕ ТЕПЛО
Тихо, и синева повисла между еще зелеными деревьями. Сквозь туман и облака солнце с утра медленно пробивает себе путь.
Ночью было похолодание, и, может быть, на болотах на восходе, на невидимой солнцу северной стороне кочки побелели.
Вечером месяц из-за деревьев пожаром поднимался. Утро солнечное, залитое росой в густых синих тенях.
ЗЕМЛЯ И НЕБО
То дождик, то солнце обрадует: во дню сто перемен.
Когда все одожденное вспыхнет на солнце, то и маленькая сосна, вся убранная блестящими каплями, стоит, как девочка, и только не говорит: «Я — тоже большая!»
В таком большом дне с такими частыми переменами бывает какая-то минутка полного спокойствия: кажется, вот все шел, шел на гору и теперь дошел: отдохну минутку и буду спускаться в долину.
Так начинается осень.
КРАПИВА
Липовый подлесок пожелтел, и под ним уже ковер желтой листвы, и в лесу пахнет пряниками.
Листья земляники кровавого цвета. Крапива стоит выше человеческого роста, почернела, лист измельчал и в дырочках, старая-старая… Хотел пожалеть, тронул, а она, такая старая, кусается по-прежнему, как молодая!
ВЕСЕЛАЯ ТЕНЬ
На рассвете сгущался туман, и капли падали на листики березы, и листики с каплями, тяжелея, отрывались и падали на землю.
Когда солнце взошло и туман рассеялся, капли перестали падать и утренний легкий ветер-забавник стал играть осиновыми листиками, а от листиков на сером стволе осины прыгали и скакали их тени.
Время от времени какой-нибудь листик отрывался и улетал, и с ним исчезала его веселая тень.
Октябрь
СИЛА ЖИЗНИ
Все разрушается, все падает, но ничто не умирает, и если даже умрет, тут же переходит в другое. Вот пень, сгнивая, оделся плющом зеленого моха. В пазухе старого пня, плотно одетого зеленым плющом, вырос красавец мухомор.
Среди знакомого леса теряешься, как будто все деревья и кусты скинули свою общую зеленую маску и каждое дерево стало особенным. И когда сам поднял голову, взглянул на них, они тоже на тебя поглядели, каждое по-своему.
ПОСЛЕДНИЕ ГРИБЫ
Ветер разлетелся, липа вздохнула и как будто выдохнула из себя миллион золотых листиков. Ветер еще разлетелся, рванул со всей силой — и тогда разом слетели все листья, и остались на старой липе, на черных ее ветвях только редкие золотые монетки.
Так поиграл ветер с липой, подобрался к туче, дунул, и брызнула туча и сразу вся разошлась дождем.
Другую тучу ветер нагнал и погнал, и вот из-под этой тучи вырвались яркие лучи, и мокрые леса и поля засверкали.
Рыжие листья засыпали рыжики, но я нашел немного и рыжиков, и подосинников, и подберезовиков.
Это и были последние грибы.
УТРО
Утро сырое, туманное, похоже на тяжело спящего человека: пробуждается не скоро, слышит, а глаз не хочет открыть.
Туман сгущается, и капли оседают на желтых листьях: скатится капелька на другой листик — станет там две, упадут, и листик не выдержит, падает вместе с каплями.
Листик за листиком падают с липы на крышу, какой листик летит парашютиком, какой мотыльком, какой винтиком. А между тем мало-помалу день открывает глаза, и ветер с крыши поднимает все листья, и летят они к реке куда-то вместе с перелетными птичками.
Тут стоишь себе на берегу, один, ладонь к сердцу приложишь и душой вместе с птичками и листьями куда-то летишь.
И так-то бывает грустно, и так хорошо, и шепчешь тихонько:
— Летите, летите!
Так долго день пробуждается, что, когда солнце выйдет, у нас уже и обед. Мы радуемся хорошему теплому дню, но уже больше не ждем летящей паутинки бабьего лета: все разлетелись, и вот-вот журавли полетят, а там гуси, грачи — и все кончится.
ОБРАЗ МИРА
Тихо. Между деревьями синим столбом подымается прямой дым. С самого утра комарики мак толкут. Тепло, светло, и так прекрасно, спокойно и умно, как не бывает весной.
А воробьи, живущие над окном под наличниками, ведут себя оживленно по-весеннему, и у одного в носу был даже пух для гнезда. Нашли же они себе место: и им хорошо, и нам не мешают!
Да, вот именно такое утро сегодня, как будто каждое существо на земле нашло свое место, и никто никому не мешает: вот истинный образ мира во всем мире.
БУДУЩЕЕ
Листья опали с деревьев, но почки будущих листьев будущей жизни определились, и на каждой почке сверкает большая светлая капля.
ЧУВСТВО СВОБОДЫ
Давно заметил, что когда ветерок, проникающий в лес, качает ветви деревьев, то в этом есть особенная глубокая прелесть. Давно ищу средства это изобразить. Может быть, соединить это с листопадом? Буду наблюдать.
Монетки осени так промерзли или подсохли, что слышно, как в трепете друг о друга стучат.
Трепещущие листики бьются друг о друга, стараясь оторваться и улететь. Но когда оторвутся, падают, обращаясь всей массой листвы в удобрение. Так листики, и много людей таких, но настоящий человек в чувстве свободы окрыляется и движется вперед и вперед.
Ноябрь
СНЕГУРОЧКА В ЛЕСУ
Вчера видел Снегурочку в лесу: одна сережка у нее из золотого листика, а другая еще зеленая.
БЕЗ РУЖЬЯ
В лесу опять видел близко бегущего рябчика, и это надо заметить: поздней осенью, когда лист опал и землю подморозило, рябчики очень заметны и подпускают близко. Сегодня тоже белка со мной кокетничала. А еще много видел синиц всех вместе: большие, малые, гренадеры, гаечки.
Как хорошо, что я без ружья! Мне кажется, в конце концов можно добиться в себе этой тишины, и каждая точка в лесу будет началом такой жизни, что не будешь успевать все записывать.
Синица вниз головой выбивала клювом что-то себе из балясника веранды, два воробья, живущие постоянно за наличником окошка, это заметили, прилетели, прогнали синицу, сами все осмотрели, ничего не нашли и вернулись к окну.
ЛЕСНОЕ ЗЕРКАЛО
В лесной луже на дороге более холодные частицы воды при остывании поднимались на поверхность, и мороз сколотил из них белую пленку и наузорил на ней какие-то нам неведомые тропические цветы.
Разве поймешь, для чего у мороза цветы? А по себе если судить, так все понятно: мороз замечтался о далекой тропической стране, и, пока занимался узорами, теплая вода убежала под землю.
Так и осталась от всей лужи тонкая, белая хрусткая пленочка с узорами тропических водорослей.
Есть поздняя осень, когда ветер даже с елок снесет опавшие на них листья берез и осин. Но есть еще более поздняя осень, когда на елках останутся вилочки сосновых хвоинок, сидящие верхом на сучках. Этих уже и ветер не снесет, и только весной, когда снег будет с веток сползать, он захватит с собой и сосновые вилочки.
ЗАМЕРЗАЕТ РЕКА
Вчера день прошел, как полносолнечный, и вечером встретился с полнолунием. Женщины спускались за водой и повторяли друг другу: «Речка наша замерзает».
С утра ледяные искорки, вспыхивая, складывались в тонкие льдинки, и потекло, как в ледоход, по реке сало.
Земля и вода больше не верят обещаниям солнца, и даже в самый яркий полносолнечный день в тени и на северных склонах белые пятна снега не проходят, и — подумать только! — при скольких-то градусах тепла и в ярких лучах плывут по реке, не переставая, тонкие прозрачные льдинки, образующие потом лед. Идет где-то человек в сапогах, и мерзлая сухая земля бунчит под его сапогами.
Замерзает земля!
А у мостика ледяным салом забились все пролеты, кроме одного на той стороне реки, и туда — в единственный — прет все сало.
Замерзает река!
ПОРОША
Легкий мороз, с утра на вчерашнюю крупу сыплется мелкий, ко всякому рельефу внимательный снег-пороша.
Вечерело, и показалось, будто белый заяц вышел из леса и стал. Но это не заяц был, а что-то неподвижное, хотя чем больше мы глядим, тем очевиднее оно изменяется. Но это все-таки не оно двигалось, а сердце человеческое толкало тело…
МЫСЛИ-ПТИЦЫ
Как только входишь в лес, мысли затейные, как стайки птиц, срываются с места, и все превращается в движение, а сам начинаешь ярко понимать, что все от себя, и до того от себя, что и деревья хочется поднять вместе с птицами-мыслями.
Но деревья не поднимаются, деревья стоят, и сами в себе: вот эта ель, вот сосна, вот береза. Деревья, несомненно, стоят, и вот в том-то и состоит вся прелесть лесная, что сам со своими мыслями поднимаешься и мчишься, сливаясь в зеленый шум, а деревья стоят.
ОСЕННИЕ ЗОРИ
Заря утренняя и заря вечерняя, желтая, как спелая антоновка.
К вечеру желтое небо этих дней сильно зарумянилось, и в связи с этим стало теплеть.
Желто-румяная заря была подчеркнута глухой синей полосой, за которой и скрывалось солнце.
Земля приморожена и слегка припорошена по северным склонам. Пью спокойный чай на темнозорьке. Солнце выходит золотой птицей с красными крыльями, над ним малиновые барашки.
ЛЕСНАЯ КОЛОКОЛЬНЯ
Ночной снег отяжелил ветви деревьев, а теперь снег медленно расходился по веткам каплями, и они понемногу поднимались. Когда к вечеру стало холоднеть, то мороз прежде, конечно, заморозил все капли, а из-под снега на ветках они все еще выбегали, живая капля на замерзшую, и тут все сами замерзали, удлиняя сосульки. Мороз остановил тающий снег, когда все дерево успело покрыться маленькими звонкими сосульками.
Утром лесная поляна стала наполняться светом, в лучах солнца чудесными подарками засверкали елочки, и ветер-звонарь заиграл на своей лесной колокольне.
ПРИМЕТЫ ЗИМЫ
День пасмурный, а мороз не боится и днем держится, и к вечеру еще нарастает. И вот это-то и есть самый верный признак зимы: мороз и тучи создают благоприятные условия нового снегопада, а ведь еще две-три таких пороши, как первая, и конец, все будет завалено и не растает, и все наши охоты с гончими кончатся.
До того похоже на март, что я долго искал каких-нибудь признаков в лесу, чтобы человеку, который очнулся бы после многих лет спанья, определиться в сезоне. И вот, наконец, на просеке, заваленной снегом, я увидел — с одного дерева вниз спустилась паутина, а на конце был шарик. «Не паук ли это замерз?» — подумалось о шарике. Я его разобрал, рассмотрел: это от большого тумана на той неделе собрались капельки и замерзли, а когда пошел снег, то несколько мельчайших шестигранных снежинок облепили застывшую капельку, и та обратилась в шарик.
Так вот и определился ноябрь, а не март: в марте не остается никаких следов паутинок.
Декабрь
ЖИВЫЕ КАПЛИ
Вчера здорово подсыпало снегу. И немного таяло, но большие капли вчерашние замерзли, и сегодня не холодно, но и не тает, и капли висят, как живые, блестят, и небо серое на весу — вот-вот полетит…
Я ошибся: капли на балконе — живые!
ВЕСНА ТЕНЕЙ
Солнцеворот. Композитор Н. поздравил меня с «весной света». Нет сомнения в том, что так это и надолго пойдет от меня: весна света. Сам же я начинаю подумывать о весне теней: только ведь благодаря теням остается жизнь на земле.
Свет и свет! Там не бывает времен года, солнце само по себе горит и горит, а это земля повертывается, и это движение вокруг себя порождает тени, регулирующие свет, чтобы длилась жизнь на земле.
